«Уголовные дела используют для давления на инвесторов и кредиторов»
Кемеровская налоговая пытается отсудить деньги и имущество у бизнесмена Юрия Сазонова и его 5-летней дочери из-за долгов шахт «Заречная» и «Алексиевская». В интервью ЦДЖ он рассказал про предысторию конфликта и позицию властей Кузбасса.
— Скандальная ситуация вокруг шахт «Заречная» и «Алексиевская» на слуху уже несколько лет в связи с банкротством предприятий, попытками вывести их из кризиса и впоследствии продать — пока безуспешно. В марте ФНС по Кемеровской области подала в арбитраж Кузбасса иск о взыскании долгов по налогам, в котором указаны 19 ответчиков, включая вас и вашу 5 летнюю дочь. Как вы оказались в их числе?
— У меня большой опыт работы в крупных угольных проектах. Я участвовал в строительстве шахты «Колмогоровская» и занимался развитием всей инфраструктуры для неё с выходом на станцию Мереть. В дальнейшем мы работали с Дмитрием Босовым и его проектами (разрез «Кийзасский», разрез «Восточный», строительство порта «Вера»). Все эти предприятия вышли на плановые показатели в установленные сроки. В период строительства разреза «Кийзасский», который удалось за три года вывести с нуля на добычу и отгрузку 10 миллионов тонн угля, я постоянно общался с сотрудниками администрации Кемеровской области. В связи с этим в администрации были известны мои деловые качества и мой подход к работе. В данный момент я работаю на проекте по развитию Эльгинского месторождения. Летом 2017 года ко мне обратились руководитель ТЭК Кемеровской области и первый заместитель губернатора с просьбой найти команду, которая способна спасти ситуацию, сложившуюся на шахтах «Заречная» и «Алексиевская». Это было сделано уже после того, когда все российские угледобывающие компании отказались участвовать в этом проекте. Шахтами в тот момент управляли казахские инвесторы, которые довели ситуацию до критической. Я лично встретился с губернатором Аманом Тулеевым. На этой встрече обсуждались возможные пути выхода из кризисной ситуации. Я ещё тогда сообщил администрации информацию о том, что без значительных финансовых вливаний на первом этапе (от 3 до 5 миллиардов рублей) и без включения в группу компаний новых месторождений с другими ликвидными марками углей, с целью перераспределения затрат и компенсации убытков, будет невозможно вывести проект из кризиса и стабилизировать работу. Тулеев согласился с озвученной мной концепцией выхода из кризиса и согласовал необходимость выделения трёх месторождений, подписал соответствующие письма и пообещал будущему инвестору выделение трёх месторождений.
После проведённых мной переговоров, с учётом заверений губернатора о перспективах проекта, я обратился к Илье Гаврилову и Дмитрию Босову. После изучения документации, писем, которые были подписаны губернатором Тулеевым, многочисленных переговоров, согласие войти в проект выразила новосибирская компания «УглеТранс», одним из участников которой является Илья Гаврилов и с которой я сотрудничал. Босов выразил готовность присоединиться к проекту позднее, когда возобновится добыча угля, и будут реализованы обещания по выделению новых месторождений.
Поскольку я был инициатором входа «УглеТранс» в данный проект, мне со стороны собственников и банков было выдвинуто условие выступить поручителем по кредитам компании перед Сбером и ВТБ на сумму более 4,5 миллиардов рублей.
Я считаю, что приложил максимум усилий для восстановления работы шахт и снижения социальной напряжённости, а сегодня налоговая служба и правоохранительные органы пытаются назначить меня виноватым за кризис вокруг шахт.
— В чём причина кризиса на шахтах?
— Ретроспективно у нас была возможность по документам убедиться, что «Заречная» и «Алексиевская» стали убыточными ещё в 2013 году. В 2017-м ситуация выглядела плачевно, но коллеги из «УглеТранса» всё же не смогли оценить адекватно масштаб рисков. Предыдущие инвесторы не справились с угольным бизнесом. В 2017-м долги компании, управлявшей шахтами, составляли уже порядка 70 млрд рублей. На предприятиях не было подготовленных запасов, проходческие работы были сведены к нулю, не работала ни одна лава. Шахты крупно задолжали за электричество и за услуги спасателей. Задержка по зарплате составляла 3 месяца. Связанные с «Заречной» сельскохозяйственные предприятия остались без финансирования. Как градообразующее предприятие, «Заречная» за 10 месяцев 2017 года заплатила всего лишь 142 млн рублей налогов. Для жителей Полысаево это было чревато социальной катастрофой.
Сложностей добавлял действующий эндогенный пожар на «Заречной» – для его тушения часть шахты была затоплена. Шахтоучасток «Октябрьский» был под угрозой затопления, водоприток там составлял 4500 кубометров воды в сутки. Производство на «Алексиевской» стояло почти год. Обогатительная фабрика была в нерабочем состоянии.
Несмотря на то, что окончательно объём документов был получен только в зимой 2018 года из-за конфликта с предыдущими собственниками, тем не менее, по согласованию с губернатором Тулеевым, в ноябре 2017 года компания заключила договоры уступки прав требований к «Заречной» с Газпромбанком и госкорпорацией «Ростех». В итоге «УглеТранс» получил права на 50 млрд задолженности УК, став крупнейшим кредитором, а фактически – инвестором предприятий.
— Что удалось сделать для выправления ситуации?
— До конца 2017 года за счёт денежных средств, которые «УглеТранс» перечислил в качестве авансов, было погашено шахтёрам более 260 млн рублей долгов по зарплате, погашено 150 млн задолженности за электроэнергию, закрыты все критические обязательства перед подрядчиками, оставшиеся после прошлых собственников. За два месяца удалось запустить «Алексиевскую», удалось локализовать пожар на «Заречной», откачать воду с «Заречной» и уменьшить водоприток на «Октябрьский» в три раза. В общей сложности, водоотлив обошёлся в 800 млн рублей.
Первый уголь после восстановления «Заречная» выдала в июле 2018 года. К тому времени со стороны «УглеТранс» размер авансов составлял 1,6 млрд рублей. И вплоть до 2019 года весь уголь реализовывался с шахт только по предоплате, превысившей сумму в 4 млрд.
Планировалось вывести предприятие из процедуры банкротства в 2019 году и с 2022-го возвращать вложения за счёт роста добычи угля на шахтах, а также открытым способом на новых участках, обещанных администрацией Кемеровской области.
Подтверждая серьёзность своих намерений сотрудничать с властями, «УглеТранс» вкладывал деньги в социальные программы. Поддержка детей и ветеранов, ремонт автодорог, содержание котельных, содействие в строительстве Казанского храма в Кемерово обошлись в десятки миллионов. Для того, чтобы шахты смогли возобновить добычу угля, были вложены сотни миллионов. Для «Заречной» в Китае купили новый производственный комплекс ценой 1,3 млрд рублей и новую конвейерную линию более, чем за 300 миллионов рублей, ремонт и восстановление обогатительной фабрики «Спутник» обошлись в 150 млн. В 320 тысяч евро обошлась установка колонкового бурения с поверхности. С «Юргинским машиностроительным заводом» были заключены контракты на 440 млн рублей. Были модернизированы подъездные пути и железнодорожная станция «Проектная».
Именно использование приобретенного оборудования, произведённые вложения и сделанная заблаговременно проходка, позволяют до сих пор шахте «Заречная» добывать уголь.
При этом, обращаясь с иском о взыскании убытков, налоговая служба игнорирует также и тот факт, что задолженность самой шахты перед предприятиями, которые вкладывали деньги в её модернизацию, составляет несколько миллиардов рублей. Сальдо задолженности не в пользу шахт. И только законодательство о банкротстве не позволяет сделать зачёт и зафиксировать долги шахт перед этими предприятиями.
— Как изменились отношения с властями после назначения главой региона Сергея Цивилёва?
— На словах проект «УглеТранса» сохранил поддержку властей. В августе 2018 года врио губернатора Сергей Цивилёв во время визита в Полысаево перед Днём шахтёра поблагодарил за грамотные управленческие решения, отметив, что на восстановление производства было направлено более 2 млрд рублей. В общей сложности «УглеТранс» вложил в предприятия УК «Заречная» и социальную сферу Кузбасса более 5 млрд рублей. В том числе, за счёт кредитов, взятых под моё поручительство. Инвестор полностью выполнял взятые обязательства по выведению градообразующего предприятия из кризиса. Администрация области со своей стороны обязательства не выполнила. Обещанные новые участки, на разработку одной лишь документации по которым было потрачено около 30 млн рублей, так и не были выделены, из-за чего сорвались планы по наращиванию производства.
А в 2019 году угольную промышленность Кузбасса накрыл кризис. Совпали несколько неблагоприятных факторов. В марте резко обрушились цены на уголь на западном направлении. Составляющая логистики в себестоимости угла взлетела с 56% до 91%. В апреле с начала путевых работ ОАО РЖД резко сократила пропускную способность для вывоза угля из Кузбасса. План поставок с «Заречной», согласованный с портами, упал до 19%. В июле правительство запретило поставки угля из России на Украину. За год объём вывезенного угля из Кузбасса упал вдвое. А в «УглеТрансе» поняли, что своими ресурсами больше не смогут содержать и развивать шахты в Полысаево. Компания оказалась на грани банкротства, и вот-вот её перешагнёт.
— В апреле 2020 года на «Заречной» прошли обыски. Новость об этом попала даже в центральные СМИ. Как складывается ситуация вокруг предприятий с уголовной точки зрения?
— Я считаю, что правоохранительные органы используют уголовные дела для давления на конкурсных управляющих, инвесторов и кредиторов. Во главу угла ставят благую цель дать шахтёрам зарплату, сохранить рабочие места. При этом, к сожалению, никто не учитывает, что поскольку предприятия находятся в процедурах банкротства, невозможно вести обычную хозяйственную деятельность без учёта требований законодательства о банкротстве, которая накладывает множество ограничений на работу предприятия. Нельзя нести затраты в обычной для любого предприятия очередности – текущие расходы могут быть оплачены только в установленной законом очерёдности, а их размер должен быть согласован с комитетом кредиторов. В ходе недавнего визита в Кузбасс премьер-министр Михаил Мишустин отдельно поручил выделить деньги для зарплаты на шахты. При этом региональные власти, силовики и налоговики пытаются преподнести во вне информацию так, что проблемы с выплатой зарплаты созданы теми, кто «Заречную» и предприятия-спутники реанимировал в 2017-2019 годах и помог сохранить. Лично в мой адрес поступают угрозы уголовного преследования, хотя никаких законных оснований для него я не вижу.
— Как вы прокомментируете иск налоговой по долгам «Алексиевской» к вам и вашей дочери?
— Ранее кемеровская налоговая подала аналогичный иск по долгам «Заречной», но там дочери в ответчиках не было. Это новая форма давления. В рамках иска ФНС арестовала имущество, которое я подарил дочери. Заявитель игнорирует тот факт, что подаренное имущество было приобретено в 2011-2017 годах, задолго до того времени, когда «УглеТранс» стал связан с проектом в Полысаево. Дарение было оформлено в мае-июле 2018-го, когда я после развода с первой супругой принял решение урегулировать имущественные вопросы между своими детьми, чтобы исключить в будущем споры между наследниками. В это время «УглеТранс» перечислял многомиллиардные предоплаты, но, тем не менее, ФНС пытается убедить суд, а заодно и сформировать общественное мнение, будто дарение следует считать выводом активов, купленных на деньги с обанкроченной «Заречной».
Подобная стратегия действий вызывает особенное удивление на фоне того, что в Кузбассе совершенно не поднимается вопрос, по какой причине и по чьей вине на шахтах была сформирована кредиторская задолженность более 70 миллиардов рублей? Кто довёл некогда прибыльные предприятия до подобного состояния?
Отмечу, что после того, как «УглеТранс» вошёл в число кредиторов шахт, и за счёт авансирования работа предприятий была возобновлена, бюджеты всех уровней получили с 2018 до середины 2020 года более двух миллиардов налогов.
Примечательно, что в производстве арбитражного суда в рамках дела о банкротстве «Заречной» одним из кредиторов было подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности бывших собственников шахты и других контролирующих должника лиц. Данный иск не привлёк внимания налоговой службы. Они даже не принимают участие в заседаниях по этому обособленному спору. Никаких обеспечительных мер никто из тех, кто пытается назначить меня виноватым за проблемы шахт, тоже не просит. Такой «двойной подход» как в судебной стратегии защиты интересов государства, так и в освещении этих событий, и свидетельствует, на мой взгляд, о необъективном подходе к защите интересов кредиторов и попытках переложить ответственность за сложную ситуацию с больной головы на здоровую.
При этом бывшие собственники и менеджеры, которые довели ситуацию на шахтах «Заречная» и «Алексиевская» до критической, продолжают владеть активами на территории Кузбасса, но их деятельность никаких вопросов ни у налоговых органов, ни у правоохранительных, не вызывает. А в это время «УглеТранс» и его собственники, как и я, остались с многомиллиардными долгами перед кредитными организациями. Вернуть деньги, вложенные в шахты, возможности нет, но почему-то именно кредиторы и их менеджеры, и даже конкурсные управляющие назначены ответчиками по гигантским искам об убытках, а бывшие собственники и менеджмент в стороне.
— До сих пор попытки продать «Заречную» были безуспешными. Есть ли перспективы в 2021 году найти нового инвестора?
— Конкурсные управляющие обанкроченных обществ начали готовить продажу предприятий ещё в 2019-м. Благодаря модернизации за счёт инвестора шахты были и остаются в работоспособном состоянии. Ситуация на рынке такова, что от торгов к торгам цена снижалась, а желающих выкупить актив до последнего времени не было. Насколько мне известно, сейчас есть два потенциальных претендента. Но цена, безусловно, значительно ниже тех оценок, которые существовали на момент приобретения «УглеТранс» долга у банка.
Если у предприятий появится новый владелец, это будет шансом выправить ситуацию – закрыть долги перед рабочими и государством, восстановить рабочие места. Но своими действиями вокруг «Заречной» власти и силовики Кузбасса наносят существенный ущерб деловому климату, отпугивая бизнесменов. В ход идут приёмы из 90-х, и новые инвесторы вряд ли принесут деньги туда, где власти откровенно «кошмарят» их предшественников.