Покушалов дорого заплатил за сделку со следствием

Первое дело о хищениях в клинике имени Мешалкина закончилось обвинительным приговором, в то время, как второе суд вернул прокурору. Пока что доказывать невиновность кажется более выгодной стратегией, чем договариваться со следствием.

3 ноября суд приговорил бывшего замдиректора НМИЦ имени Мешалкина Евгения Покушалова к 2,5 годам заключения в колонии и штрафу в 400 тысяч рублей. Профессора и финалиста конкурса «Лидеры России» осудили за растрату при госзакупках для клиники. Суд согласился с версией следствия, будто Покушалов вместе с другими руководителями клиники и главами компаний-поставщиков создавал условия для победы последних на конкурсах на общую сумму в 7,8 млрд рублей и участвовал в хищениях 1,9 млрд, перечисленных за продукцию по якобы завышенным ценам.

Покушалов является фигурантом дела, в рамках которого следствие обвиняет в хищениях при госзакупках бывшего главврача клиники Александра Караськова и его заместителя и супругу Ирину Бойцову. Разница в том, что Покушалов ещё на ранней стадии следствия пошёл на сделку со следствием, признав вину и дав показания на бывших коллег. До того врачу пришлось посидеть в СИЗО два месяца. Ещё 10 месяцев он провёл под домашним арестом.

Дело Покушалова слушалось в особом режиме без исследования доказательств. До последнего обвиняемый держался линии, согласованной со следствием. В последнем слове врач снова признал вину, покаялся, посетовал на руководителей клиники, втянувших его в преступный сговор с руководителями фирм-поставщиков. Просил учесть его вклад в науку. Наверное, отчасти это помогло: вместо запрошенных прокурором 3,5 лет заключения Покушалову дали 2,5 года. Приговор может быть обжалован, но в этом случае его, скорее всего, обжалуют обе стороны.

Находясь под подпиской о невыезде, Покушалов восстановил профессиональную деятельность. Устроился топ-менеджером в «Центр новых медицинских технологий», стал советником председателя СО РАН, возобновил научную работу. Теперь всё это придётся прервать на отсидку. Какую-то часть срока скостят из-за ограничения свободы на стадии следствия, далее можно претендовать на условно-досрочное освобождение. Но в колонию, как ни крути, заехать придётся.

Пример Покушалова напоминает, что в делах о крупных хищениях сделка со следствием не освобождает от реального срока, зато гарантирует репутационные издержки. Сотрудничество с кем-то из обвиняемых необходимо следствию для убедительности позиции. Но и это не во всех случаях помогает. Как уже рассказывал в октябре ЦДЖ, дело в отношении Караськова и Бойцовой только поступило в суд, как судья отправил его обратно в прокуратуру на доработку. Обычно это говорит, что позиция обвинения не вполне убедительна. Но при рассмотрении дела в упрощённом порядке кто будет в это вникать? Подсудимый признался, и дело с концом.

Признав вину, Покушалов получил срок, в то время как его коллеги остаются на свободе, доказывая невиновность. Аналогично развиваются события в похожей истории о хищениях при госзакупках в ННИИТО. Бывший руководитель клиники Михаил Садовой признал вину и посотрудничал со следствием. Теперь его дело в упрощённом порядке слушает суд. То же самое дело в отношении прочих обвиняемых, не признавших вину, суд вернул в прокуратуру, а апелляционная инстанция подтвердила законность этого решения.