Сатана там правит бан
Государство наращивает аресты и блокировки, чтобы удалить неконтролируемые элементы из общественно-политической повестки. Тем же курсом идут соцсети и обычные граждане, всё чаще отправляя в бан носителей альтернативных мнений.
События 31 января показали, что новосибирцы могут самоорганизовываться на массовые акции протеста без явных вдохновителей среди местных лидеров мнений, часть которых власти превентивно поместили за решётку, или официально предупредили о недопустимости звать людей на несанкционированное шествие и участвовать в нём. В отличие от Москвы, Санкт-Петербурга и Омска, в Новосибирске акция прошла без существенных эксцессов с силовиками. Самым громким инцидентом стал удар дубинкой по смартфону журналистки НГС. Задержания, конечно, были, и, судя по последствиям митинга 23 января, будут ещё постфактум. Но теперь можно сказать определённо, что люди готовы выходить на улицы без разрешения властей.
Согласование митингов стало одной из острейших тем для споров политиков и общественности. Скорее всего, если бы акции, спровоцированные арестом Алексея Навального и публикацией фильма про дворец в Геленджике, приписываемый Владимиру Путину, были согласованы властями, на них пришло бы больше людей. Активистам штабов Навального и их сподвижникам пеняют на то, что те не приложили достаточных усилий для придания шествиям и митингам легитимности. Навальнисты и сочувствующие отвечают, что в Новосибирске это 100% тупиковый путь, поскольку мэрия не принимает уведомления на массовые акции – они запрещены постановлением губернатора из-за пандемии. То есть, пока на дворе коронавирус, о многолюдных протестах просто забудьте. Недовольных такой расклад не устраивает, поэтому они вновь подняли на божничку статью Конституции о свободе мирных собраний, а сопутствующие ограничения игнорируют и обижаются на СМИ, называющие эти акции незаконными.
Стоило бы напомнить, что те же политики и общественники, которые ныне поддерживают массовый выход людей на улицы, ещё недавно обвиняли губернатора в недостаточно жесткой борьбе с распространением коронавируса. Но общественно-политическая повестка меняется так стремительно, что тут для упрёка язык не повернётся. Сейчас важней другой аспект: на фоне ареста Навального и последующих событий в обществе сформировалась движущая сила, осознанно и публично игнорирующая требования закона. Пока – в части законодательства о митингах. То ли будет дальше. В зоновских понятиях, близких большой части населения России, такое поведение называется «отрицалово».
Государство не отстаёт в корректировке реальности, динамичного меняя границы легитимности. Важным сигналом стало заявление Роскомнадзора о готовности блокировать информационные ресурсы, «завышающие» количество участников акций протеста. То есть, приводящие данные выше оценок МВД, страдающего консервативностью на грани близорукости. Так, например, в Новосибирске количество участников акции 31 января в видении полиции и штаба Навального разошлось в 8 раз – 1300 против 10000. Независимая пресса выдала среднюю оценку в 5-6 тысяч участников, уже рискуя попасть под санкции Роскомнадзора.
Сигнал важен претензией государства на монополию правоты в спорном вопросе. Одним из следующих шагов может стать запрет для СМИ распространять мнения сторонников Навального. Например, в связи с угрозой содействия экстремизму. Или тиражировать публикации зарубежных СМИ с критикой российских властей под соусом измены Родине. Судя по развитию событий, это вполне реальные сценарии. Арест главного редактора независимого издания «Медиазона» Сергея Смирнова за ретвит чужой шутки с упоминанием даты акции – яркое свидетельство, что Кафку делают былью. В Новосибирске есть свой пример: блогера Тимура Ханова арестовали на 7 суток, увидев призыв к участию в несанкционированных акциях в видео, где речь шла о том, чтобы НЕ ходить туда: экспертиза нашла в частом использовании частицы «не» «эффект транса, гипноза», стимулирующий идти на митинг.
Изменение условного срока Навальному на реальный прошло на фоне массовых задержаний и арестов, как либеральных лидеров мнений, так и случайных людей с улиц. Власти банят протест, заглушая голоса несогласных и пугая обывателей избиениями, пыточными условиями в спецприёмниках, штрафами, увольнениями, поражением в правах. Граждане, в свою очередь, налево и направо банят друг друга в соцсетях, администраторы которых, наверняка ещё никогда не сталкивались с таким количеством жалоб на посты и комментарии. Блокировки аккаунтов стали обычным делом.
Точки зрения на происходящее в стране и в городе становятся остро полярными. Усреднённая позиция и желание оставаться вне политики подвергаются агрессивному осуждению теми, кто поддерживает протесты. Это провоцирует встречную агрессию не только со стороны кремлеботов и «охранителей», готовых, как минимум, на словах поддерживать режим ради избегания социальных потрясений, но и вполне аполитичных доселе граждан.
Отказывая друг другу в праве на добросовестную убеждённость в правоте поддерживаемой позиции, игнорируя альтернативные мнения и вычёркивая из френдов их носителей, люди сами себе формируют зашоренную, однобокую повестку, ведущую прямиком к конфронтации. А государственные институты активно тому способствуют, наглядно показывая умение вертеть законом, как дышлом, наскоро умножая новые запреты и ограничения.
В преломлении к новосибирской политике мы уже писали о развилке, на которой оппозиционных депутатов во главе с Сергеем Бойко и сочувствующих общественников либо будут приглашать в легитимное поле, либо маргинализировать арестами, штрафами и прочими последствиями незаконной деятельности. Сейчас штаб Навального объявил перерыв в активности, чтобы перегруппироваться и начать целенаправленную подготовку навстречу сентябрьским выборам в Госдуму. Тем временем, идер КПРФ Геннадий Зюганов назначил на 23 февраля всероссийскую акцию протеста. Коммунисты понимают, что оппозиционная повестка уплывает в другие руки в преддверии парламентских выборов. Руководство партии хочет провести по всей стране митинги под красными знамёнами, призывая присоединиться и сторонников Навального. При этом в КПРФ рассчитывают получить согласования властей.
Как будет в Новосибирске, возглавляемом членом президиума ЦК КПРФ Анатолием Локтем? Позволит ли эпидемиологическая ситуация снять тотальный запрет на массовые акции или для КПРФ сделают исключение? Разрешат ли федеральные власти коммунистам слиться в общем протестном движении с навальнистами? Встанет ли несистемная позиция в одну колонну с КПРФ, являющейся партией власти в Новосибирске? Сейчас можно построить интересные прогнозы, но смысла в этом нет, поскольку в нынешнем темпе перемен за две недели может случиться очень многое. В том числе, непоправимое.