«Власть должна понимать, кого можно пускать работать на кладбище»
Президент Владимир Путин дал правительству поручения по наведению порядка в ритуальной сфере, которые созвучны новосибирской программе «Долголетие кладбищ. Парки памяти», представленной в мае. Разработчик программы, директор МУП «Похоронный дом ИМИ», депутат городского Совета Сергей Бондаренко прокомментировал для ЦДЖ перспективы перемен в отрасли.
— На этой неделе стало известно, что контрольное управление администрации Президента нынешней весной проверяло исполнение законодательства в ритуальной сфере – как раз тогда, когда у вас шла работа над новосибирской программой. Почему, на ваш взгляд, руководство страны озаботилось сейчас этими вопросами?
— Я думаю, что важным звоночком стала прошлогодняя массовая драка на Хованском кладбище между работающими там представителями диаспор. Это случилось не где-нибудь, а в Москве. Резонанс получился на всю страну. Возможно, после этого контролирующие структуры начали проверять отрасль в целом.
Многим кажется, что проблемы похоронной сферы – далеко не первостепенной важности. Но они очень сильно трогают за душу, когда с ними соприкасаешься лично. У меня ощущение, что кто-то из высшего звена государственного руководства непосредственно столкнулся с нарушениями в ритуальной сфере. У нас в городе так бывает. Например, когда родственник у кого-то из руководителей уходит. Если звонят мне, я стараюсь ограждать их от сопутствующих проблем. К ним не прибегают «чёрные агенты», им не приходится торговаться на кладбищах. Но иногда люди пытаются сами заниматься организацией. И получается так, что к высокому чину из МВД вваливается сразу пять агентов. Либо пока этот руководитель едет к родственникам, агенты успели туда уже до него, и потом приходится разбираться… В таких ситуациях у руководителей неизбежно возникает вопрос, что за безобразие творится в отрасли? Наконец, этот вопрос дозрел до политической реакции руководства страны.
— Какие проблемы выделены в качестве основных?
— Перед правительством поставили три очень актуальные задачи. В первую очередь, нет данных о состоянии кладбищ, количестве могил, информации об ответственных за содержание и уход лицах. То есть, необходима инвентаризация. Во-вторых, «чёрные агенты». Это общероссийская терминология, которая применяется исключительно по отношению к нелегальным и недобросовестным продавцам ритуальных услуг, которые незаконно покупают информацию, врываются в квартиры, навязывают услуги, не платят налоги.
В-третьих, отсутствие единого гарантированного перечня ритуальных услуг. Гарантированный перечень – это благодарность государства человеку, который жил и честно работал на благо страны. Это минимальная стоимость похорон, которая должна гарантироваться каждому. Но на деле есть социальное пособие 6674 рубля 70 копеек, и есть гарантированный перечень, который в разных регионах достигает разной величины. В перечень входит четыре услуги. Это минимальные похороны с самым дешёвым гробом, самой скромной машиной и так далее. Стоимость их в Новосибирске примерно 16000 рублей. В Якутии этот перечень достигает 50000 рублей, в Москве 16000, в Санкт-Петербурге 22000. Так неправильно, потому что нет единого подхода по стоимости. Районный коэффициент должен учитываться, но базовые параметры нужно утверждать централизованно. Кроме того, не везде есть понимание источников финансирования для оплаты гарантированного перечня.
— Как с этим обстоит дело в Новосибирске?
— Нашему предприятию, оказывающему услуги по гарантированному перечню, их стоимость муниципалитет не возмещает. Получается, как руководитель муниципального предприятия, я не могу людям отказать в этой услуге. С другой стороны, полного возмещения нет: мы получаем лишь соцпособие на похороны, а на 10000 оказываем услуги за свой счёт. Раньше расходы возмещал Пенсионный фонд. А сейчас для специализированных служб усложнили ситуацию, вынуждая юлить перед клиентами. После поручений Президента, надеюсь, ситуация прояснится.
— Какие основные общие моменты у вашей программы с поручениями Президента?
— Есть моменты, которые совпадают полностью, есть, которые частично. В нашей программе чётко прописана необходимость инвентаризации кладбищ и составления единой базы данных. Непосредственно на кладбищах мы предлагаем установить информационные терминалы для граждан. А также сделать данные доступными в интернете. И не надо бояться «страшных» коммерсантов, никто ничего не захватит. Зато люди будут знать, какие места захоронений относятся к их семьям. И каждый сможет взвесить, а потянет ли он уход за могилами всех родственников? Можно будет сразу предлагать людям подсказки – переносить захоронения, или оформлять опекунство за могилами.
Также очевидны параллели в вопросах содержания и развития кладбищенской инфраструктуры. В поручениях Президента не могут быть указаны конкретные решения для семейных захоронений, пантеонов, но…
— Но зато говорится о возможности создания коммерческих кладбищ, что звучит даже более революционно. Видимо, речь идёт о попытке, таким образом, упорядочить платные услуги в отрасли – частично легализовать, частично формализовать?
— Наша программа как раз и предлагает ряд решений, которые осуществимы на платной основе. Мы не просим деньги из бюджета. Надо искать форму, чтобы программа развивалась на долгосрочной основе, чтобы просматривалась перспектива благоустройства и культурного содержания кладбищ на десятилетия вперёд. Можно сдать кладбище в концессию, вложить частные средства в инфраструктуру. Можно регулировать цены на услуги – всё это обсуждаемые вопросы. Но за стол переговоров нужно усаживать людей, которые в этом что-то понимают. Самое страшное в этой теме – отсутствие профессионального подхода. В ритуальную сферу многие рвутся просто потому, что наслышаны о больших деньгах. Но профессионализм здесь – реинвестировать деньги обратно в отрасль. Забирать деньги с кладбищ преступно. Даже бандиты в лихие 90-е не приходили на кладбища за поборами.
В нашей программе есть конкретная инициатива, созвучная поручениям Президента по поиску коммерческих путей для улучшения содержания кладбищ. Она касается развития инфраструктуры Заельцовского кладбища: отдать в концессию или долгосрочную аренду помещения цехов, создать там производственный блок, поставить образцы пантеонов, организовать зону кремации, чтобы дополнительно продвигать такую форму захоронения. В Германии 80% захоронений через кремацию. Это лучшая возможность формировать семейные захоронения. Причём в таком формате это позволяет хоронить бесплатно, как на собственной территории. У нас сейчас есть только термин «семейное захоронение», а фактически их нет. И люди не знают о такой возможности.
— В поручениях Президента говорится о создании специализированных ритуальных служб. Намечено ли разграничение между участниками похоронного бизнеса и МКУ «Ритуальные услуги», на балансе которого сегодня городские кладбища?
— Специализированные службы в данном случае это участники рынка, управляемые мэрией. Если у муниципалитета есть доля в уставном капитале субъекта порядка 10-20%, это достаточно для влияния. Растут активы – растёт доля муниципалитета. Что получается, когда клиенты сталкиваются с неспециализированной организацией, неподотчётной муниципалитету? Например, похоронная служба берет заказ, продаёт продукцию, осуществляет проводы и привозит гроб на кладбище. А дальше появляется представитель неспециализированной службы и выпрашивает деньги за то, чтобы опустить гроб и закопать могилу. А у клиентов уже нет денег. И что дальше? Выдёргивают фалы, забирают лопаты и уезжают. Родственники остаются с гробом – ни в могилу опустить, ни закопать… Зачастую непонятно, кто на кладбищах работает. Если бы это была специализированная служба, такого бы не было. И таких служб в городе может быть хоть пять, хоть десять – я, например, конкуренции не боюсь. Но власть должна понимать, кого можно пускать работать на кладбище, а кого нет. И те, кто останется в этом бизнесе, будут дорожить своим статусом. Или лицензией, если будет введено лицензирование.
По федеральному закону №131 к функциям муниципалитета относится оказание ритуальных услуг и содержание кладбищ. Но не оказание коммерческих услуг на кладбищах. Для оказания таких услуг муниципалитет и должен создавать специализированные службы. Что же касается муниципального казённого учреждения «Ритуальные услуги», это держатель земли, который должен работать на содержание и благоустройство кладбищ. Это своеобразная канцелярия, которая должна заниматься инвентаризацией, оформлением документов, озеленением и охранять территорию. Коммерцию надо отодвинуть и быть арбитром.
Поскольку сегодня ситуация выглядит иначе, помимо поручений Президента и нашей программы чиновникам приходится работать с представлением УФАС в адрес МКУ о приведении устава в соответствии закону. Потому что устав включает всё. И могилы копают за деньги, и ларьки в аренду сдают, пользуясь монопольным правом на хозяйственную деятельность у себя за забором. Это явное нарушение антимонопольного законодательства.
— Одно из поручений – завершение работы над новым федеральным законом о ритуальной сфере. В чём сложности с его доработкой и принятием?
— Мне нравится закон №8, изданный в 1996 году. Конечно, он консервативный, и уже не успевает за коммерческим развитием отрасли. Работа над новым идёт уже года три. К сожалению, к ней не привлечены эксперты из регионов. Инициативу взял на себя союз ритуальных организаций и крематориев из Санкт-Петербурга, но у них там своя история, отличная от всей России. На опыт одних лишь Москвы и Санкт-Петербурга ориентироваться нельзя.
Главный провал в законе связан с «чёрными агентами». В 1996-м такого не было. Не было понятия о продаже информации, об использовании персональных данных. Не было необходимости инвентаризации кладбищ и индивидуальных мест захоронений. Но когда начинаем менять написанное в старом законе, возникают проблемы. Формулировки там правильные, менять сложно. Потому и работа так долго идёт. На мой взгляд, надо просто добавить то, чего не хватает. Вот, например, в части гарантированного перечня услуг в законе всё хорошо прописано. Надо лишь добавить понятные источники финансирования. Раньше, в 90-х, это казалось очевидным, сейчас нет. Поэтому по умолчанию во многих регионах соцпособие на похороны приравняли к гарантированному перечню. Так не должно быть, но нынешние чиновники, к сожалению, не знают, как было раньше.
— Программа «Долголетие кладбищ. Парки памяти» была представлена в мэрии два месяца назад, но до сих пор не видно официальной реакции. Как думаете, инициатива администрации Президента ускорит продвижение вашей программы в новосибирском муниципалитете?
— Необходимо, чтобы важность преобразований в ритуальной отрасли осознала вся цепочка руководителей, начиная от первого лица. Некоторые чиновники среднего уровня, познакомившись с программой, к сожалению, не увидели смысла в наших предложениях. Может быть, всё-таки у нас хватит мудрости, чтобы вернуться к этому вопросу, и тогда мы сможем двигаться дальше. После поручений Президента я думаю, что наши предложения в любом случае будут воплощены в жизнь. Но если начать работу на опережение, Новосибирск мог бы вновь занять лидерские позиции в ритуальной сфере России, как это было раньше. Ведь в своё время мы первыми подступались к инвентаризации, к составлению паспортов кладбищ. У нас есть всё, чтобы на сей раз справиться с этой и другими задачами. Надо лишь опираться на людей, которые разбираются в проблемах отрасли профессионально.